Александр Золотухин: В своей востребованности обществу я не сомневаюсь

БИРОБИДЖАН, 22 АВГУСТА, «НАБАТ». — За последние годы наше общество претерпело немало изменений, в том числе стал другим стиль работы надзорных органов, которые в рамках своих полномочий должны действовать более решительно, защищая интересы простых граждан. В этом убежден бывший прокурор Еврейской автономии и Уполномоченный по правам человека в ЕАО Александр Золотухин, которому сегодня, 22 августа, исполнилось 65 лет, сообщает корреспондент независимой интернет-газеты «Набат» .

Сегодня исполнилось 65 лет Александру Валерьевичу Золотухин. Обладая огромным жизненным и профессиональным опытом, наш земляк внес весомый вклад в становление и развитие интернет-газеты «Набат». Будучи коренным биробиджанцем, он почти двадцать лет прожил в Корякском автономном округе, где прошел путь от рядового прокурорского работника до окружного прокурора. Уже после слияния округа с Камчаткой в 2007 году, Александр Валерьевич получил назначение на должность прокурора Еврейской автономной области, затем был первым Уполномоченным по правам человека в ЕАО, продолжает заниматься общественной деятельностью.

Накануне неординарной даты корреспондент «Набата» договорился об интервью с Александром Валерьевичем. Наша беседа состоялась в двухэтажном домике в селе Раздольное, в котором скромно проживает бывший прокурор области. Красивая природа, свежий воздух, ухоженный двор. Внутри всё поражает продуманным функционалом — все системы работают, ничего лишнего нет. Вот — кабинет, на столе — стопка книг, документы, рабочий планшет. На стенах — памятные фотографии и дипломы. На втором этаже — спортзал с различным снаряжением. Несколько раз отжав штангу весом 172 килограмма (однако, в такие-то годы!), Александр Валерьевич любезно пригласил к столу — по помещению разлился аромат кофе…

— Родился я в Хабаровске в 1957 году. Наша семья переселилась в Биробиджан, когда мне было три года. Отец (Валерий Николаевич) и мать (Надежда Федоровна) были молодыми выпускниками Благовещенского сельскохозяйственного института. Родителей пригласили в Биробиджан, где планировалось строительство крупного завода по выпуску комбайнов на гусеничном ходу. Отец был инженером-конструктором и работал в главном конструкторском бюро «Дальсельмаша», мама работала экономистом. Жилье предоставили сразу, детсад был, много молодых специалистов приехало сюда. Стали дружить семьями. В эти же годы стадион «Дальсельмаш» открыли — тогда еще просто площадку без ограждения. Вот — фото из семейного архива. Мне тут четыре года, я открываю первый футбольный матч. Мне дали мяч, и я пнул его куда-то под радостные возгласы спортсменов, — вспоминает Александр Золотухин.

По его словам, массовое спортивное движение в те годы активно развивалось и получало поддержку. В биробиджанской школе № 10, в которую пошел учиться Саша, была своя хоккейная команда. И он стал в ней играть вместе с другими ребятами.

— Название легендарной хоккейной команды «Надежда» возникло в десятой школе. В 1973 году наша школа выиграла первенство Дальнего Востока среди школьных команд по хоккею с мячом. Нас отправили на первенство России, которое проходило в Архангельске. В составе команды поехал и я (полузащитник). Наш физрук Бейдерман сказал нам, что нужно придумать название школьной команде. Под название должны были заказать на чулочно-трикотажной фабрике для нас хоккейную форму. И вот мы сидели и придумывали название. Кто-то из ребят предложил «Надежда» — всем понравилось. Пошили нам форму, в который были синий и белый цвета. Мой номер был 13. Коньки мы покупали сами, щитки и наколенники делали из подручных материалов. Кто из чего. Помню, я чемодан родительский разломал из фибры. Мать ругалась, — с улыбкой вспоминает Александр Золотухин. — В Архангельске среди восьми команд-участниц мы заняли седьмое место. Для нас это потрясающее событие было. Мы учились в седьмом-восьмом классах. И тут — командная поездка на другой конец страны! В Ленинград мы тоже заезжали. Впечатлений получили массу! А название «Надежда» так и закрепилось, потом перейдя взрослой команде, которая когда-то блистала на Дальнем Востоке. И которую потом успешно загубили. Сначала все пиарились на её славе, а потом перестали финансировать и содержать «Надежду». И хоккей у нас умер. И все растворились — губернаторы и прочие. Их не видно и не слышно.

— К сожалению, в ЕАО деградировал не только хоккей. От массового спорта остались одни воспоминания.

— Для меня нынешние представители спорткомитета — карикатурные персонажи. Пусть кто-нибудь из них выйдет на ринг. Вон у меня — две боксерские груши. Каждое утро я начинаю с зарядки. Вечером у меня тренировка в спортзале. Пусть придет и поднимет штангу хотя бы 100 килограмм. У меня рабочие веса — 200, 220 килограммов на тягах. Жим лежа я работаю с рабочими весами 120-140 килограммов. За кем молодежь всегда тянется? За теми, кто реально чего-то достиг. Как ты можешь завоевать авторитет, если ничего не умеешь? Поэтому они от народа и отгородились.

— В школьные годы я самостоятельно научился игре на гитаре и на пианино, которое купили моей сестре. Исполнял не менее пятидесяти песен Владимира Высоцкого, по вечерам с приятелями мы распевали эти и другие песни во дворе. В 1974 году я закончил школу. Родители сказали: «Ты должен стать врачом». Может, они решили, что это мое призвание. Я возражать не стал. Сразу после школы поехал поступать в Благовещенский мединститут. Первый экзамен сдал на четверку (биологию), на радостях гуляли всю ночь в общаге. Следующий экзамен — физика, которую я терпеть не мог. Экзамен я провалил и вернулся домой. С родителями состоялся серьезный разговор. Но я не расстроился, так как знал, что вся жизнь — впереди. Решили, что буду поступать медицинский на следующий год. Мне еще и семнадцати не было. Устроился на станцию «скорой помощи». В моей трудовой книжке появилась первая запись — санитар. Станция находилась недалеко от вокзала. Деревянное помещение, гараж. Четыре или пять бригад, «уазики» и две «Волги». Одновременно пошел в ДОСААФ учиться на водителя.

— Наверное, всякое пришлось повидать? Как вы справлялись со служебными обязанностями?

— Самообладание и выдержка играли не последнюю роль. Помню, одному мужчине на вокзале ногу поездом отрезало. Я как увидел эту картинку, чуть в обморок не грохнулся. Слава Геллер тогда на «скорой» работал, Яша Свиткин, Миша Гуревич. Помнят их, наверное, биробиджанцы старшего поколения. В основном я ставил внутримышечные уколы. Перевязывал жгутом раны, носилки таскал. Как-то везли роженицу в роддом, а по дороге у нее схватки начались. Мы на «Волге» ехали. Фельдшер сидел впереди, а я с пациенткой — сзади. Я фельдшеру стучу в окошко. Остановились. Из двери выскакиваю, а он меня поймал за штанину: «Куда побежал? Помогай давай». Там была бикса со стерильными материалами для рожениц. Я подавал ему это все. А он принимал роды. Так в машине родился мальчик. Фельдшер еще потом хохотал надо мной: «Я сказал, чтобы малыша назвали Санькой в твою честь».

Отработав год на «скорой», Александр в 1975 году, успешно сдав экзамены, поступил в Хабаровский медицинский институт. Но вскоре понял, что медицина — это не его призвание…

— Гуманитарий я по своей натуре. В школе я любил уроки политинформации, интересовался международным положением. Когда учился в мединституте, на первом курсе умудрился написать научную работу о 16 съезде КПСС, и мне дали диплом за эту работу. В общем, отучился год на врача и решил бросить ВУЗ и пойти в армию. Отец сказал: «Ты — мужчина. Несешь полную ответственность за свои решения». В парикмахерской я налысо постригся (у меня длинные волосы были, мода тогда такая была) и отправился прямиком военкомат. Помню, в военкомате на меня как-то странно смотрели. Весенний призыв уже завершился, на дворе — июль. Но сформировали группу призывников и отправили служить в Приморский край.

Отслужив в армии, через два года Александр вернулся в Биробиджан и трудоустроился на «Дальсельмаш», где работал фрезеровщиком. Родители сказали, что сыну пора жениться. Подходящая девушка на примете была.

— Когда я учился в Хабаровском мединституте, познакомился с Мариной. Она тоже на первом курсе училась, но на другом факультете — фармацевтическом. Приглянулись мы друг другу, еще когда на картошку ездили от института. Когда я служил, Марина теплые письма мне писала. Вернулся из армии, нашел ее телефон (она жила в Хабаровске вместе с родителями), позвонил, пригласил в Биробиджан. Марина приехала, я предложил нам жениться, она согласилась. Я не люблю тянуть ни с чем, все вопросы привык решать быстро…

Затем состоялось знакомство с родителями Марины, отец которой был кадровым военным. Сыграли свадьбу. Было решено, что молодые останутся жить в краевом центре, так как Марина еще училась в ВУЗе. А энергичный супруг пошел в Хабаровское АТП-3 — на водителя автобуса. Тем более что в молодой семье произошло пополнение (родилась дочка Ольга), нужны были средства на развитие «ячейки общества».

— В моих правах не было водительской категории Д. Я пошел на предприятие, написал заявление, меня направили на курсы переподготовки. Через полгода закончил курсы и с марта 1980 года три года работал водителем на пассажирском автобусе. На одном из самых протяженных маршрутов в Хабаровске — № 25 (45 минут — в один конец). В рейсах нередко встречал бывших одногруппников из мединститута, приветливо махали друг другу. Зарплаты у водителей автобусов хорошие были, я получал по 300-400 рублей в месяц. Жена училась, дочка росла. Затем супруга закончила ВУЗ, распределили в Благовещенск, куда к тому времени переехали жить её родители (отец Марины преподавал в Дальневосточном высшем общевойсковом командном училище). Мы перебрались в столицу Амурской области, тесть помог мне устроиться на мебельную фабрику, где я овладел профессией столяра-станочника, имею четвертый разряд, — рассказал Александр Золотухин.

Его супруга трудоустроилась провизором, но обещанное работдателями жилье оказалось мифом. Служебных перспектив у молодой сотрудницы не было. В поисках лучшей жизни Золотухины решили переселиться в Биробиджан — на родину мужа.

— Я устроился в четвертый цех «Дальсельмаша» столяром-сборщиком. Затем стал бригадиром, потом — мастером, позже — старшим мастером. Добросовестно работал, за это, наверное, и ценило меня начальство. А супруга работала в аптеке на улице Комсомольская, потом стала заведующей первой «Оптики» в Биробиджане. Работая на заводе, я активно участвовал в спортивной и общественной жизни, был комсоргом цеха. Жизнь вокруг кипела! В 1985 году я вступил в партию. Тогда пошло обновление, началась перестройка, у молодежи был энтузиазм, надежды на прогрессивные изменения в обществе. В 1989 году меня пригласили на работу в горком партии. Наверное, я первый был и единственный, кого в горком партии пригласили на должность инструктора орготдела без наличия высшего образования. Я к тому времени поступил в юридический институту в Хабаровск и учился на третьем курсе. Со мной в отделе Володя Сахов был, который потом в правительстве ЕАО работал. Алик Уманский работал. Саша Орловский с нами сидел в орготделе. Тамара Свиридова была начальником этого отдела. Интересное было время, — с теплотой в голосе вспоминает Александр Золотухин.

Никто не мог предвидеть дальнейшего развития событий. Жену молодого партийного работника в Биробиджане пригласили на работу на Камчатку, где освободилось место заведующей аптеки. И родственники Золотухиных, которые жили там, советовали биробиджанской семье переселяться, рисуя заманчивые перспективы. Предстоял нелегкий выбор.

— Я на эти разговоры поначалу внимания не обращал, так как в моей жизни начался новый этап — партийная работа. Я люблю добросовестно работать. То, что мне поручили, должен выполнять по максимуму. Это была общая кадровая политика в государстве, основы которой заложил Сталин. Ты никогда не смог бы стать руководителем, как сейчас, будучи сыном какого-нибудь олигарха. В 25-летнем возрасте ты становишься директором банка или алюминиевого завода. Тебе миллиарды начинают капать в карман, а ты «ни бе, ни ме, ни кукареку». Как на тебя смотрят люди, которые работают на этом предприятии? Что они о тебе думают? Тогда я радовался новым горизонтам, новой работе. Простой советский парень, который вчера работал столяром-сборщиком или мастером цеха, который должен был знать наименования трех тысяч деталей (снабжать бригады), массой производственной информации должен был владеть. И вдруг меня садят за стол и говорят: «Пиши доклад». Или говорят, чтобы я выступил на партийном собрании в чулочно-трикотажной фабрике. Представляете? И как мне выглядеть перед теми, кто меня в горком партии пригласил? Не успел поработать, а уже увольняется. Пришлось идти к первому секретарю горкома Сергею Ивановичу Штогрину. «Поедешь? Мы дадим тебе хорошую характеристику. Останешься? Без проблем! Никто тебя не обидит», — мудро решил Штогрин.

— И какое решение вы приняли, Александр Валерьевич?

— К тому времени мне квартиру дали от завода. Сыну Артему третий год пошел. Уже корни пустили. Перспективы были. И тут вдруг такой поворот. Решили все-таки переезжать. Я пришел в горком партии, так и так, написал заявление. Меня проводили хорошо — с напутствиями. То, что я в горкоме партии поработал (хотя бы немного), сыграло свою роль. Когда я приехал в поселок Тигиль (Корякский автономный округ), сразу пошел в райком партии. Сказали, что у них сейчас мест нет, но есть вакансия в райисполкоме — должность заведующего отделом по труду. И меня взяли на работу. А когда я трудился уже заместителем главы районной администрации по социальным вопросам (в 1992 году), ко мне пришел прокурор района Игорь Николаевич Захаров. И предложил работу в прокуратуре (я к тому времени я уже закончил юридический институт). Так, в 35-летнем возрасте я пошел работать в органы прокуратуры, — рассказал Александр Золотухин.

— С 1992 года начался мой прокурорский путь. От следователя — до прокурора округа. После ликвидации Корякского автономного округа стал работать прокурором Еврейской автономной области. Меня многое не устраивало в работе прокуратуры области. Были вопросы к отдельным сотрудникам. Когда вокруг куча знакомых, друзей и родственников, никто не хочет брать на себя принятие решения о привлечении к ответственности, о возбуждении уголовного дела. И утечка служебной информация большая была. Для меня это граничило с предательством. Я вызвал этих людей, изучил материалы. И возбудил уголовное дело против тогдашнего главы Облученского района Жилина, который «химичил» с квартирами, используя свое положение. Я помню, губернатор ЕАО Николай Волков был недоволен, узнав про возбуждение дела. Я ему пояснил: «Николай Михайлович, давайте договоримся. Я осуществляю прокурорскую деятельность, и я за нее отвечаю. Вы губернатором работаете. И мы друг другу не будем мешать. Каждый должен свое дело делать». Если я видел нарушения в работе правительства области, вносил представления. Сейчас почему-то прокуратура области уведомляет губернатора о нарушениях. Вы меня извините! В законе о прокуратуре нет такой меры прокурорского реагирования, как уведомление. Там есть представление, протест. Нет, они письмом уведомляют — у вас там нарушение, вы обратите внимание. Это что такое? Вот откуда идет бардак. Когда контролирующие надзорные органы идут навстречу тем, кого должны контролировать.

— Получается, прокуратура когда-то действовала жестче?

— Судите сами. Январь 2004 года, я работаю заместителем прокурора Коряккого автономного округа. Мне приносят материалы, из которых видно, что губернатор Корякского автономного округа злоупотребляет своим положением вместе со своими подчиненными. Это касалось организации северного завоза, где огромные деньги шли. Что должен честный прокурор сделать? Я так сделал. Возбудил уголовное дело. До этого я не слышал, что где-то в субъекте РФ прокурор на губернатора возбуждал уголовное дело. Я, наверное, первый был. Поднялся такой шум. Мы с Логиновым (губернатором) были в хороших отношениях. Я его до этого предупреждал. Он взял себе заместителем бывшего коммерсанта Соколовского (его потом тоже осудили). Мы посмотрели, кто такой Соколовский. Выпускник духовной семинарии. Губернатор назначил его первым заместителем — ответственным за северный завоз, за ЖКХ. Это что за бред? Где-то в бизнесе покрутился, вдруг появляется здесь. Мы же не идиоты. Полетели жалобы. Логинов мне звонит и говорит, ничего у меня не получится. Приехали кучи комиссий из Генеральной прокуратуры — законно ли я возбудил дело. Я не боялся, что меня с работы снимут. И Логинов в 2005 году президентом России был отправлен в отставку за утрату доверия. Материалы дела, возбужденного мной, сыграли огромную роль…

— На ваш взгляд, правовая защищенность населения раньше была надежнее?

— Конечно! Реально все органы государственной власти, правоохранительные органы стояли на защите прав граждан (может, не в той степени, в какой хотелось бы). Например, выходит в газете статья, где описывается конкретное злоупотребление чиновников или новость о какой-то аварии. Мне страшно представить, что я в этот же день не начал бы проверку. Гулягин звонил мне каждый день: «Так, ты телевизор смотрел? В Приамурском прорвало канализацию и залило подвал. Немедленно выехать туда!». Вот так работала прокуратура!

— Читатели «Набата» жалуются, что в последнее время развелось немало контор (например, жилищная инспекция, всевозможные уполномоченные), которые непонятно чем занимаются…

— Они перестали работать! Я считаю, что должность чиновника — это должность публичная. Он должен быть под жестким контролем. Когда нет контроля, появляется безнаказанность. Этот чиновник должен знать, что он — для людей, а не люди — для него. Государственные органы перестали контролировать своих подчинённых. Я хорошо знаю систему взаимоотношений, которая сложилась сегодня. Вы думаете, в Кремле не знают, что творится в конкретном регионе России? Знают. Но об этом знает не президент. В администрации президента — куча отделов, которые курируют регионы, Дальневосточный федеральный округ. И когда какому-нибудь начальнику отдела, который курирует регион, поступает информация о всех тамошних безобразиях, этот клерк снимает трубку и звонит губернатору: «Федор Сидорович, вы знаете, у меня тут столько информации на вас. Она же может дойти до президента». Федор Сидорович говорит клерку: «Спасибо, Вася. Я понял. Без проблем». И вопрос известным способом решается…

— Расскажите о своей работе Уполномоченным по правам человека в ЕАО

— Девятого марта 2011 года я ушел в отставку по семейным обстоятельствам (у супруги возникли серьезные проблемы со здоровьем). У меня была выслуга лет, я воспользовался своим правом уйти на пенсию. Но чтобы не выпадать из общественной жизни, стал Уполномоченным по правам человека в ЕАО. Мы вели прием граждан, ездили по районам, посещали исправительные учреждения. Люди обращались с жалобами по поводу нарушений трудовых прав, по другим проблемам. Очень много было обращений от сирот, которым не предоставляли жилья, жаловались и на работу правоохранительных органов. И нами было сделано немало, чтобы вопросы оперативно решались в пользу пострадавших граждан…

— Несколько лет назад, уже будучи на заслуженном отдыхе, я стал сотрудничать с «Набатом». Шла подготовка к выборам депутатов Биробиджанской городской думы. Было решено создать группу самовыдвиженцев и при поддержке КПРФ участвовать в выборах депутатов городской Думы. А затем произошло то, что произошло. Я не верю, что я проиграл Болтову в честной борьбе. Я видел лично, как на машинах подвозили бабушек, которым, как я предполагаю, давали по 500 рублей…. Я позвонил Ольге Бабий (председателю городского избиркома) и пожаловался на нарушения. Услышал ответ: «Хорошо, мы разберемся». Результата известен. Работу Бабий наши власти очень хорошо оценили и повысили ее в должности. Но настанет время, когда все нарушения, все фальсификации всплывут, когда правда о том, что же происходило на выборах в ЕАО, станет известна всем.

— В итоге в микрорайоне Бумагина, за который отвечает Болтов, как царила разруха, так она там и осталась. Все предвыборные обещания провластных депутатов остались на бумаге. Зато душевные посиделки с окрестными бабушками достигли конкретного результата — получения депутатского мандата. А там хоть потоп: дело сделано, цель достигнута…

— Вот именно! Если ты — депутат, почему на твоем округе — развал? В чем заключается твоя работа, как народного избранника? Надо отвечать за свои слова, за свои действия или свое бездействие. Если бы политрук на фронте предал своих товарищей, чтобы с ним сделали? Кто в Великую Отечественную войну был в первых рядах, кто бесстрашно поднимался в атаку? Кто готов был зубами грызть фашистов? Кто писал перед боем заявление «Если меня убьют, прошу считать меня коммунистом»? И почему я сегодня не вижу очередей в военкоматы из числа единороссов? На всех углах орут, что мы — патриоты. А почему вы — не в окопах? Почему не едете на Украину? Вместо того чтобы показывать примеры патриотизма, они ездят по окрестным деревням и красят памятники воинам-освободителям. И в соцсетях преподносит это как великий патриотизм. А ну-ка, езжай на передовую и покажи там свой патриотизм!

— Спасибо вам за беседу, Александр Валерьевич. Редакция «Набата» не сомневается в том, что ваш огромный опыт жителям ЕАО еще пригодится. Поздравляем вас с 65-летием, желаем вам богатырского здоровья, творческих успехов и достижения всех поставленных целей!

— Заняться есть чем, кроме спорта, в том числе изучением иностранных языков, отечественной истории, мировой философии. Может, на мемуары когда-нибудь замахнусь. Да и четырем внукам больше внимания уделять надо. А в своей востребованности обществу я не сомневаюсь. Как говорится, время покажет…

Беседовал Сергей БОРИСОВ